Воспоминания об Иване Степановиче Исакове
 Мне понравился этот стройный юноша с живым взглядом карих глаз. Остроумный, всегда корректный с товарищами, что не мешало ему довольно остро подтрунивать над собеседником. Он окончил реальное училище, я – классическую гимназию, мы взаимно обогатили наши еще скудные познания во многих областях бурно менявшего свой облик мира. Обоих нас домашние прочили в технические вузы, однако мы давно определили свой жизненный путь: море, военный флот! Нахимов, Макаров… В моей семье три поколения моряков. Я непроизвольно признавал его авторитет, как старшего по возрасту, он, бывало, брал покровительственный тон; это не мешало нам о многом открыто спорить. Жано любил искусство и хорошо разбирался во всех известных нам тогда течениях живописи; я, внук художника, вырос в семье, где живопись была всем близка и понятна, стал достаточно компетентным партнером. Оба мы рисовали, чаще карикатуры "на текущие темы". Нас сдружили книги. Читали запоем, умудрялись даже ночью при, при свечных огарках. Если в руках у Жано книга – значит стоящая, за плохую не возьмется, а за редкую, да еще историческую морскую отдаст последний грош. Он был постоянным гостем гардемаринской библиотеки, которой заведовал гардемарин Ф.Ф.Ильин. По возвращении из отпуска (ездил домой в Царское Село) я делился с друзьями "тайнами мадридского двора". Неудачи на фронте, бездарность, а иногда и измена в верхушке царской армии, интриги придворных клик будоражили совесть той части общества, которая не могла смириться с прогнившим насквозь царским режимом. Фрондировала и часть либерально настроенных офицеров. Ф.Ф.Ильин был осторожным, но все же достаточно откровенным комментатором событий. А для нас, пожалуй, и учителем начал обществоведения. Нам тогда было еще далеко до познания процессов, которые привели к победе Октября; правда, в моей памяти с десяти лет сохранялся образ долго скрывавшегося у нас дальнего родственника Калнина (в 1906 году), латышского революционера, но это было для меня чем-то таинственным и неясным. Более реальна была, пожалуй, общая ненависть к табунам "нюхальщиков", т.е. агентов охранки, заполнявших улицы и парки Царского Села…
Запись Владимира Рудного
|
