Корабли его жизни

На широком письменом столе – образцовый порядок. Потемневшие рулоны чертежей лежат слева, толстые тетради в клеенчатых переплетах возвышаются рядом с книжной стопкой, тут же, в ящиках, лежат какие-то блестящие шестеренки, электродрели. Но не это бросается в глаза.

Фотография в скромной ореховой рамочке, на ней – военный в парадном мундире. Это адмирал флота Исаков, видный флотоводец нашей страны, писатель и ученый. На обороте надпись: "Прими, о дорогой Алька, на память сей портрет от старого друга-адмирала. Декабрь 1965 года".

"Альке" – Альфреду Андреевичу Бекману, уважаемому человеку в Петрозаводске, ветерану Беломорско-Онежского пароходства, 31 декабря 1986 года исполняется 90 лет. За плечами большая жизнь, насыщенная историческими событиями, незабываемые встречи с замечательными людьми.

…Родословная Бекмана похожа на легенду. Во времена Ивана Грозного был приглашен толмачом в посольский приказ Роман Бекман из шведов. Выказав недюжий ум и радение, он при Борисе Годунове назначается русским послом в Англии. Много стараний приложил посол для развития торговли, заботясь о процветании страны, ставшей ему родиной, приглашал на работу в Россию английских и немецких металлургов, рудознатцев.

С тех пор род Бекманов навсегда обосновался в России. Но внуки и правнуки предпочли дипломатии морское дело и с этого пути не сходили.

Судьба Альфреда была, наверное, решена еще до его рождения. И после окончания гимназии в 1914 году он поступил в Отдельные гардемаринские классы Морского ведомства в Петрограде. Соседом его по парте оказался черноволосый быстрый паренек Иван Исаков, происходивший из интеллигентной армянской семьи.

- Нас сдружили книги, – рассказывает Альфред Андреевич, – Читали мы запоем, умудрялись даже ночью, при свечных огарках. Зачитывались Майн Ридом и Толстым, Лермонтовым и Беранже. Любили фантастику, грезили о неоткрытых землях, диковинных жарких странах. Взаимная привязанность наша крепла год от году, ведь у нас не было громких титулов, как у многих сиятельных однокашников. И мы не гнушались самой черной работы. Мы были рядом и во время учебного похода к берегам Японии и Кореи, и на выпускном вечере, проходившем вскоре после Февральской революции. Там нас так и назвали: "первый выпуск мичманов свободной России". Вскоре я и Жано выехали в Гельсингфорс, где стоял тогда Балтийский флот. Настроение радостное, революционное. Я был назначен на линкор, а Исаков начал службу на эсминце. Дух свободы, дух революции витал над Балтикой. Матросы тяготели к нам, молодым, видя в нас не извечных своих угнетателей, а помощников. Может быть, поэтому я сразу был избран в культурно-просветительную комиссию. Помню первое поручение – изготовить макеты букв нового названия линкора и отлить их в кратчайший срок, чтоб наш Цесаревич стал Гражданином.

Не все наши офицеры приняли революцию. Был у нас некто Вреде, нигилист, скептик. Пришел ко мне однажды Исаков, познакомил я их.

- Это не бунт, это поворот всей жизни. Поймите, дальше так Россия существовать не может, – убеждал его Исаков. Позднее этот офицер покинул родину и безвестно пропал в эмиграции.

В октябре 17-ого года мы с Жано при Моонзунде приняли боевое крещение. Немецкая эскадра хотела прорваться в Рижский залив, а оттуда к Петрограду. Бой длился около трех часов. Против нас стояли линкоры König и Kronpintz. Это была страшная дуэль. Мы нанесли чувствительные удары врагу, но и наш сосед линкор Слава пошел ко дну. Мы отступили, заняли оборону. Флот кайзера наткнулся на железный кулак, ворота Финского залива мы готовы были отстаивать не на жизнь, а на смерть.

…Октябрьская революция закружила бывших гардемаринов. Бекман назначается флаг-офицером 1-й бригады линейных кораблей. Бок о бок работает с бывшим комендором, а теперь председателем Центробалта Павлом Дыбенко, поэтессой, а теперь комиссаром морского Генерального штаба Ларисой Рейснер.

…В мае 1918 года Бекман назначается штурманом на транспорт Рига, переоборудованный под госпитальное судно. Стояла ответственная задача – эвакуировать из Хельсинки оставшихся там русских солдат, матросов.

- Под оружейными стволами немецких кораблей вошли в порт, – вспоминает Бекман. – Начали погрузку. По трапу еле шли замученные, истерзанные люди, испытавшие позор и голод за колючей проволокой лагерей Маннергейма. Мы взяли на борт около двух тысяч человек. Помнится, на судно удалось проскочить незамеченными нескольким финским коммунистам, их провели переодетыми наши солдаты.

В 18-м году по рекомендации Ларисы Рейснер и начальника Морского генерального штаба Беренса Бекман зачислен переводчиком при морской комиссии на мирных переговорах в Бресте.

Это был нудный и длинный диалог, как бы посткриптум к Брестскому миру, – усмехается Альфред Андреевич. – Немцы хотели, чтоб мы протралили как можно большую акваторию Балтики. А мы говорили – нет, каждый убирает мины у себя. Нахально вел себя посланец Маннергейма, скандалил, изображая важную фигуру.

Однажды тороплюсь я на заседание, иду мимо порта (наши переговоры происходили в Либаве) и вижу возбужденную толпу военных немецких моряков. Слышу возгласы: Поддержим наших братьев, кильских матросов! К черту оружие!

В Германии начались революционные события и дальнейшие переговоры были прерваны.

После Либавы Бекман разыскал в Петрограде Исакова, тот уже был командиром сторожевика. Но снова пути друзей разошлись – Альфреда Андреевича откомандировывают в Морской генеральный штаб, где он вскоре становится флаг-секретарем первого "красного адмирала", начальника Морских сил Республики А.В.Немитца. Не тихая работа в уютном кабинете ждала его – он был в самых горячих местах гражданской войны. Борьба с Врангелем на Азовском море, участие в легендарной ледовой переправе через Керченский пролив, когда около ста тысяч красноармейцев были выведены с кавалерией и пушками из Керчи в Тамань, и, наконец, ликвидация Кронштадского мятежа.

Пожилого адмирала Немитца сменил молодой энергичный Эдуард Панцержанский, герой Видлицы, командующий Онежской флотилией, человек одаренный, яркий, – рассказывает Бекман. – Два года я был при нем младшим флагманом. С Исаковым встречались часто, то он приезжал в штаб, то мы были у него на Черном море. Иван Степанович настойчиво звал на свой эсминец, при каждом случае высмеивал мою штабную должность – "состоящий для особых поручений при Помглавкоморе".

И вот, наконец, удовлетворено мое сто первое ходатайство, мы снова вместе – я старший помощник Исакова на эсминце Петровский.

Это было чудесное время. Мужали мы, и на наших глазах мужал наш флот, – началась продуманная организация советских Военно-Морских Сил. Из года в год росла мощь флота, эскадры пополнялись отечественными крейсерами, эсминцами, подводными лодками. Незабываемые, прекрасные годы…

…Об этих годах повествуют фотографии, напоминают книги Исакова, подаренные Бекману. На одной из них – "Рассказы о флоте" – адмирал написал: "Дорогому Альфреду Бекману, соплавателю, соратнику, до которого еще не добрался, но в следующих рассказах доберусь".

Он хотел написать о своем друге многое, и в этом, наверняка увлекательном повествовании была бы глава о многолетней работе Альфреда Андреевича в Карелии.

Всем известно, что ни одно судно не обходится без компаса и карты, но не все знают, что для успешного плавания нужны еще эхолот и барометр, хронометр и секстан, лаг и анемометр, кренометр и радиолокационная станция… Долог был бы перечень всех штурманских приборов. Через определенное время приборы проверяют, в первую очередь – компасы. На них влияет металлический корпус корабля – отклоняет магнитную стрелку. Устранение этой, так называемой девиации, – очень важное дело. Систематической корректуры требуют и морские карты. Всем этим занимаются навигационные камеры, специальный отдел пароходства, в котором рядом со штурманами трудятся девиаторы, электрики, радиотехники.

Пятьдесят пять лет назад такую камеру при Беломоро-Онежском пароходстве организовал Бекман. Он возглавлял ее многие годы, вплоть до ухода на пенсию.

Во время войны Бекман был в Архангельске – корректировал карты для арктического плавания, занимался отладкой приборной оптики. Этого высокого строгого капитана третьего класса хорошо знали северные штурмана. Знали его как влюбленного в свое дело специалиста и как толкового преподавателя на курсах повышения квалификации. Еще больше возрос авторитет Бекмана с выходом в 1947 году его книги "Руководство по обращению со штурманскими приборами и уходу за ними", которую издало Министерство речного флота.

- Это было начало моей писательской карьеры, – шутит Альфред Андреевич. – Я ведь не должен был отставать от своего друга, способного прозаика Исакова. Впрочем, кроме прозы, Иван Степанович написал и много научных трудов, был инициатором создания Морского атласа, за что получил Государственную премию СССР. …Одна за другой появляются книги Бекмана: "Пособие для судоводителя озерного плавания", "Руководство по эксплуатации штурманских приборов", Руководство для плавания в Онежском озере" и другие. Пятнадцать лет назад издательство "Транспорт" выпустило его солидную книгу о штурманских приборах.

Надо ли говорить, что все эти работы требовали больших знаний, огромного практического опыта? Оптимизм, трудолюбие, поиск – вот, пожалуй, основные черты характера старого моряка. Последние годы он работает над конструированием прибора, который помогал бы штурманам водить в ночное время корабли по рекам. Уже сделано несколько вариантов этого сложного прибора (в защиту которого, к слову, выступала дважды "Литературная газета"), снабженного картами, электроникой. У прибора еще не все гладко, еще многое надо доработать, и, видимо, этой доработкой займутся молодые…

Мой девиз – ни дня без дела. С раннего утра я сажусь за книги, за чертежи, за морские карты. У меня часто спрашивают секрет долголетия, в чем он? В повседневном труде! Надо с радостью встречать новый день, надо весь его заполнить трудом. Близится новый век, идет новое время. Из прошлого века я шлю привет нашей молодежи, тем, кто будет жить в 2000 году, строить будущее, умножать славу нашей Родины!